1

ОТРАЖЕНИЕ ПУСТОТЫ

1595-1596

ДИТЯ

Пролог

Голос покоя

Тора был в растерянности и испытывал законное недоумение. Его не пускали к Кири. Совсем. Даже отец строго велел держаться подальше.

Кири заперли в покоях отца. И ходил туда только отец. И Бан. Иногда.

Всё началось после нападения на Кири стаи одичавших собак на последнем привале. Отец принёс её в лагерь и никого к ней не подпускал. И сам вёз её в замок. Даже нарычал на старого воина, который их встречал. Маэда-сан очень огорчился, когда отец нарычал на него.

Тора тихо прокрался к покоям отца. Он знал, что Наоэ сейчас нет в замке, потому и решился нарушить распоряжение. Если его поймают, то ругать сильно не будут. Кири им не позволит ругать его. Он же маленький, а, значит, не виноват. С одной стороны, очень удобно... Кири сама не раз говорила, что следует извлекать выгоду из любой ситуации...

Бан во дворе со слугами, он не скоро должен навестить Кири...

Тора осторожно отодвинул перегородку и проскочил внутрь.

Мальчик пробрался вглубь покоев в поисках Кири. Нашёл он девушку на веранде. Она сидела, обхватив колени, и наблюдала за беготнёй во дворе. Грустная и очень бледная. На лице царапины, слегка припухшие губы, на них тоже ранки. На запястьях Кири мальчик разглядел следы от верёвок.

Он разревелся и бросился к девушке.

Кири с удивлением оглянулась на топот и рёв. На неё налетел Тора, обхватил руками и заревел в голос. Кири слегка поморщилась от боли. Мальчик случайно задел ушиб на боку.

— Кири хотели украсть... — лепетал ребёнок. — Никакие не собаки! Отец всё наврал! Тебя украсть хотели, да? Чтобы ты приносила победы ещё кому-то?

Кири невольно улыбнулась. Впрочем, сказать Торе правду тоже как-то...

— Нельзя бросать оружие! — пристыдил девушку Тора, размазывая слёзы по лицу. Он уже немного успокоился.

— Нельзя, — согласилась Кири.

— Тебе плохо? — спросил мальчик. — Почему отец тебя запер тут?

— Мне нужно немного побыть одной, — улыбнулась Кири. — Скоро я выйду, не бойся.

— Ты спишь с отцом? — внезапно поинтересовался мальчик.

Кири полыхнула малиновым.

"Ничего себе вопросы у ребёнка! Кошмар..."

А ребёнок уставился на девушку, раскрыв рот. Потом осторожно дотронулся до пылающей щеки Кири.

— Ух ты! Как красиво... Это хорошо, если ты спишь с отцом. Ты такая же красивая, когда с ним?

Девушке стало плохо.

Маленькое чудовище не унималось.

— Мне сказали, ты новая жена отца. Мне это нравится. Ни у кого не было ещё жены — небесной воительницы. А ты отличаешься от других женщин? Наверняка отличаешься... Ты же такая странная! И ни на кого не похожа! И в кимоно выглядишь необыкновенно, совсем не так, как остальные женщины... А отцу хорошо с тобой? Ты мягкая... — потрогав плечо девушки, сообщил мальчик. — Белая, как снег... И яркая, как пион, когда смущаешься... Так отцу хорошо с тобой? Почему ты молчишь?

— Думаю, тебе лучше спросить у него, — пролепетала Кири, пытаясь придти в себя.

— Я видел, как воины спали с женщинами, — похвастался ребёнок. — Но они не всегда были довольны.

— О Небо! — простонала Кири, уткнувшись лбом в колени. — Даже знать не хочу, что ты видел ещё...

Ещё бы. Мальчик рос почти без присмотра у Кагэкацу. Он многое мог увидеть. Но говоря уж о тонких стенах, которые тут были повсюду... А иногда и вовсе чисто символические ширмы...

— Кагэкацу-сама говорил, что отец не может спать с женщинами, — тут же сообщил мальчик с очень довольным видом. — Он говорил, что у отца непомерные запросы. И ни одна женщина не способна их удовлетворить...

— Тора-сан! — Кири возмущённо посмотрела на мальчика.

— Значит на тебя у него...

Кири зажала рот мальчику ладонью.

— Не говори так больше! Это некрасиво и не подобает настоящему мужчине!

— Но отец спит с тобой? — уточнил Тора, сняв пальцы Кири с собственного рта.

— Почему тебя это так беспокоит? Тебе это не нравится?

— Очень даже нравится, — возразил Тора. — Ты ведь только с отцом...

— Только с ним, — обречённо вздохнула Кири, надеясь, что тема исчерпана.

Как же!

— А тебе нравится...

— Помолчи! — велела Кири. — Мне всё нравится! И не говори больше об этом, хорошо?

— Ладно, я с отцом уточню все детали, — серьёзно кивнул ребёнок и уселся рядом с Кири.

Девушка вздохнула с нескрываемым облегчением. Пусть говорит с Наоэ. Пусть говорит, сколько хочет. Лишь бы она сама этого не слышала. Всё-таки та её семья, которую она помнила, отличалась весьма строгими нравами, можно даже сказать, пуританскими. И Кири просто не могла спокойно обсуждать подобные темы. Тем более, с ребёнком...

— А почему ты так смущаешься, Кири? Кагэкацу-сама говорит, это нормально. Он обещал мне красивую женщину, когда мне будет тринадцать. И она сделает всё, что я захочу. Кстати, а отец позволит?

— Спроси у него сам, — предложила Кири, мысленно взвыв волком от отчаяния. Вот только с ребёнком и стоит обсуждать, когда ему можно спать с женщиной...

— Угу... Только она должна быть, как ты. Красивая. И малиновая.

— С этим могут возникнуть проблемы, — обречённо пробормотала Кири.

— Ничего, я найду себе женщину. Попозже, — решил Тора и посмотрел на двор. — Отец поехал в рыбацкое селение с Маэдой-сан. Они вернутся только вечером. Можешь не ждать.

— Я не жду.

— А зачем тогда смотришь?

— Я думаю. А смотрю просто так.

— И о чём ты думаешь?

— О том, что тебя ждёт.

— Ой... Ты сердишься?

Кири улыбнулась. Она поднялась на ноги и слегка поморщилась от боли. Тора тут же кинулся помогать девушке. Она добралась до ложа и медленно села.

— Ты что-нибудь хочешь? — встревоженно спросил Тора.

— Пить, — призналась Кири.

— Я принесу...

Ребёнок вихрем умчался за питьём.

Кири осторожно прикоснулась к рёбрам. Всё ещё больно. Она медленно прилегла и разгладила ворот кимоно. Ей его одолжил Канэцугу. У Кири почти не осталось своей одежды. Её было и без того немного. В мешке остался только костюм, в котором она оказалась в этом мире. У неё совсем не осталось нижних коротких кимоно. Одно разорвал на клочки сам Наоэ, другое — разбойники. Можно было взять пару у Наоэ, но они были велики даже для неё, особенно рукава...

Примчался Тора с подносом.

— Я принёс чай. Решил, что сакэ ты, наверное, не будешь...

Мальчик сам налил чай и подал Кири чашку. Она медленно села, прижав ладонь к боку, и взяла чай. Выпила одним глотком и потребовала добавки.

— А почему отец запретил мне приходить к тебе? — спросил Тора, устроившись на краю ложа.

— Он считает, что мне нужен покой. Тишина. И сон.

— А... — протянул мальчик. — Раз отец так решил... А когда ты будешь как раньше?

— Скоро, — пообещала Кири.

— Я оставлю чай. Только возвращайся поскорее, ты выглядишь так, словно спала лет десять назад в последний раз... — заявил Тора и убежал.

В коридоре он столкнулся с Баном.

— Так... — протянул шиноби. Тора пригнулся и припустил наутёк.

Бан зашёл в покои и строго посмотрел на госпожу. Она спокойно пила чай.

— Не смотри так, — велела Кири. — Ты не слышал, какие вопросы может задавать этот ребёнок.

— Полагаю, он выяснял, спит ли госпожа с его отцом и хорошо ли это для госпожи, — невозмутимо отозвался ниндзя, вгоняя госпожу в краску. — Он всем задаёт такие вопросы.

— Холера! — простонала Кири. — Ты серьёзно?

— Ещё как, госпожа. Маэда-сан не знал, что отвечать ребёнку и очень громко интересовался мнением окружающих по поводу возможных ответов.

— Чтоб его... Я его убью!

— Нет нужды, госпожа. Ребёнок всех спрашивал. И не только об этом.

— Я поняла! — жестом остановила Бана Кири. — Это кошмар! А отца он уже спросил?

— Правда ли, что у Канэцугу-сама на госпожу...

— Бан! — Кири запустила в шиноби чашкой.

Он легко уклонился.

— Госпожа хотела знать.

— Я хочу знать, что сказал Наоэ.

— Что как скала.

— Что как?.. — не поняла Кири, изумлённо вскинув брови.

— Скала, — вздохнул Бан, глядя на госпожу, как на слабоумную.

Госпожа мгновенно приобрела дивный малиновый цвет, сообразив, что имелось в виду. Вся. Полностью. Даже ступни приобрели соответствующий оттенок.

— Всех убью, — сквозь смущение свирепо заявила Кири. — Он сказал такое ребёнку?

— И что?

— Но...

— Госпожа, — Бан обречённо вздохнул, — это естественно. Зачем скрывать от ребёнка правду? Всё равно он узнает, рано или поздно.

— Хорошо, что их никто не слышал, — вздохнула госпожа и налила чай в другую чашку.

Бан коварно дождался, когда госпожа начнёт пить.

— Слышали все.

Госпожа поперхнулась и закашлялась.

— Что? — прошипела она, немного придя в себя. — Все знают? И будут указывать на меня пальцем?

— Госпожа, вы должны гордиться. Ну что за странное отношение! Можно подумать, вас оскорбили самым жестоким образом! В любом случае, этот вопрос был всем любопытен. Теперь все знают, каково положение дел. И местные девушки больше не делают попыток попасть на ложе Канэцугу-сама.

— А они пытались? — искренне удивилась Кири.

— Постоянно. Госпожа, Канэцугу-сама — красивый мужчина и хороший хозяин. Его все любят. Женщины — особенно сильно. Возможно, они любят господина по иной причине... Но тут уж госпожа знает больше меня, по какой именно причине... И раньше Канэцугу-сама всё же брал на ложе женщин. Иногда. В замке две служанки и одна из селения...

— И всё? Так мало? — удивилась Кири. — Как я понимаю, им понравилось?

— Госпожа, вам виднее, — хмыкнул Бан.

— Значит, теперь они сердятся, что это не повторяется?

— А откуда госпожа знает, что не повторяется? — коварно спросил шиноби.

Кири промолчала. Никакая другая женщина не выдержит огня Наоэ, настоящего огня. Возможно, у Кири и не было опыта в таких делах, но хватало ума понять очевидную истину. В неё самой есть что-то такое, что привлекает мужчин. Всегда привлекало. Не смотря на то, что она не эталон красоты. Может быть, это умение одним прикосновением разжигать пламя? Или дело в особой грации движений? Или, возможно, излишек чувственности? Кири не знала, что именно в ней спрятано. Но какая-то особенность была. Не будь её, и Наоэ вёл бы себя иначе. Об этом она наслушалась в своё время от знакомых и приятельниц. И тогда она всегда недоумевала. Разве такой должна быть любовь? Скучно и пресно. С Наоэ всё было по-другому. Это радовало... Если это, разумеется, любовь...

— Просто знаю...

— Они не сердятся, госпожа. Но сожалеют. И теперь не пытаются, раз уж у господина как...

— Бан!

— Молчу, госпожа, — наигранно вздохнул шиноби.

Бан поставил перед госпожой глиняную баночку. Кири вопросительно посмотрела на ниндзя.

— Это для... — Бан нахмурился и вздохнул по-настоящему. — Канэцугу-сама просил достать лекарство, чтобы снять боль. И следы очень быстро пройдут, госпожа сама увидит. Это лучшая мазь, которую только можно достать. Остальные раны тоже можно лечить ею. Хорошо, что у госпожи не остаётся на лице синяков. История с дикими собаками тогда бы умерла страшной смертью сразу же...

— Спасибо, — смущённо поблагодарила Кири.

— Госпожа, запястья тоже смажьте. Канэцугу-сама только потому и не выпускает вас из покоев. Если эти следы заметят, история про диких собак... — Бан выразительно покачал головой.

— Знаю, — вздохнула Кири.

— В принципе, ничего страшного, но вы и сами знаете, какие сплетни могут возникнуть даже на пустом месте. Канэцугу-сама не хочет, чтобы про вас слишком много болтали... Приготовить ванну?

Девушка кивнула.

Бан умчался выполнять распоряжение.

Кири взяла баночку и сняла крышку. Запах приятный. Мазь была слегка зеленоватая. Девушка вздохнула и развязала ленту на талии. Ей не хотелось смотреть на синяки на правой груди, но деваться было некуда. Глупо использовать мазь перед ванной, но...

Кири взглянула на кровоподтёк на рёбрах. Она нанесла мазь на пострадавшее место. Боль действительно немного отступила. Кири запахнула кимоно, завязала ленту и взяла баночку с собой. Девушка расправила длинные рукава кимоно, чтобы скрыть следы от верёвок на запястьях...

Едва она зашла в комнату с ванной, как появились слуги с водой. Они привели в порядок деревянное сооружение, наполнили его водой. Служанка высыпала в воду цветочные лепестки. Принесли ещё вёдра с водой и поставили рядом с ванной. Бан принёс полотно для вытирания и масло для волос, которое раньше делала сама Кири. Теперь же шиноби вменил это себе в обязанность.

Слуги ушли, женщины немного задержались, поглядывая на госпожу с любопытством. Мрачный взгляд зелёных глаз придал им ускорение. Служанки поспешно удалились. Только Бан остался.

— Госпожа, один из наших людей увидел у иноземцев кое-что... — Бан протянул ладонь госпоже. На ладони лежали...

Кири схватила один из бобов и улыбнулась, осмотрев его.

— Иноземцы странную цену назначили. Очень дорого. Но мы не знаем, что это. Они говорят, напиток. И давали пробовать. Ужасный вкус...

— Бан, наши самураи "в чёрном" могут украсть весь груз? — весело спросила Кири, вернув боб шиноби.

— Это возможно, госпожа. Но зачем?

— Это напиток. И лекарство. И масло. Это полезная вещь, Бан. Не знаю пока, какао или кофе. Кажется, всё-таки какао. Но это полезная вещь. Пусть груз украдут. В любом случае, это действительно стоит дорого. И мне не хотелось бы платить, не зная точно, каково качество груза. Пусть груз доставят сюда. У господина Котаро есть свободные суда?

— Госпожа, Котаро-доно всегда выполнит ваше пожелание.

— Бан, я не хочу отрывать людей от более важных дел. Это не срочно. Но пусть груз доставят, как смогут. Я проверю его. Если всё будет верно, я научу вас, как с этим обращаться. У этого груза большое будущее. Напиток, который иноземцы давали пробовать, они толком не умеют готовить. Если отыщется ещё товар, похожий на этот, тащите. Если у них есть какао, то может быть и кофе.

— Госпожа, груз доставят со всей возможной скоростью. Если этот боб заставил вас улыбнуться, то весь груз вернёт вас нам.

Кири рассмеялась.

— Бан, глупый, я никуда не уходила!

— Без госпожи грустно, — вздохнул шиноби. — Сплошная скука. Когда госпожа ищет приключения на... Госпожа хорошо это говорит. На свою обширную пятую точку... Когда госпожа ищет приключения на это место, всегда весело. Есть, чем заняться. Жизнь кипит. Без госпожи — тоска. Бедный Бан только и занят, что готовит ванну и таскает подносы... Госпожа, вы должны вернуться и заняться приключениями.

— Наоэ меня убьёт... — вздохнув, отозвалась Кири.

— Вряд ли, госпожа. Что тогда он будет делать со своей "скалой"?

— Вон! — Малиновая госпожа явно собралась запустить в Бана ведром.

— Уже ушёл, госпожа!

Довольный шиноби задвинул перегородку и отправился по своим делам. Приключений ждать осталось недолго.

Наоэ зашёл бесшумно в свои покои. Кири сидела, обхватив колени руками и глядя на тёмное небо. Её плечи дрогнули, она быстро повернула голову и вздохнула, разглядев Наоэ.

— Это я, — тихо сказал Канэцугу. — Не бойся... Что ты делаешь?

— Просто думаю, — пробормотала Кири, отвернувшись. Она вновь смотрела на небо.

Наоэ оставил оружие на подставке, подошёл к девушке, сел на циновку и привлёк её к себе, обняв за плечи. Кири откинулась спиной на его грудь и тихонько вздохнула. Её холодные пальчики пробежались по тыльной стороне ладони Наоэ, погладили следы от глубоких царапин, словно желая исцелить их...

— Считаешь звёзды? — спросил Наоэ, прикоснувшись губами к серебристым волосам.

— Нет. Смотрю, как они просыпаются, — едва слышно ответила Кири. Она чуть повернула голову и заглянула в лицо Наоэ. — Ты грустный. Кто тебя обидел?

Наоэ не выдержал и тихо засмеялся. Кири умела это. Произнести фразу с забавным выражением лица и неподражаемым детским тоном. После такого не возможно было грустить, сердиться или оставаться спокойным. После такого оставалось лишь смеяться.

Кири слабо улыбнулась и вновь посмотрела на небо.

— Я... Я беспокоюсь за тебя, — тихо признался Наоэ. — Ты плохо спишь и почти ничего не ешь...

— Это пройдёт, — вздохнула Кири. — Рано или поздно... Наверное...

Внезапно она рассмеялась.

— Тебе это кажется смешным? — удивился Наоэ.

— Нет, не это, — помотала головой смеющаяся Кири. — Я просто вспомнила, как учила это слово. "Наверное".

— Это было так смешно?

Кири снова засмеялась. И вновь помотала головой.

— Ты не поймёшь, Наоэ... Я учила это слово с помощью ассоциаций. Но у меня такие дикие бывают ассоциации, что никто их не понимает.

— И всё же... Расскажи мне.

— Ты посчитаешь это глупым, — сообщила девушка, глядя на небо. Там появилась ещё одна звезда.

— Не упрямься, Кири, — с шутливой угрозой настаивал Наоэ.

— Ну ладно... — она вздохнула. — Слово "наверное" звучит на моём языке так же, как то, что пасётся сейчас на равнине к западу.

Наоэ задумался. На равнине к западу паслись лошади.

— Конь? — предположил Наоэ.

— Нет, много коней одним словом, — засмеялась Кири. — Табун. Понимаешь, слово "наверное" почти то же самое, что "возможное". Когда у тебя есть табун лошадей, у тебя есть возможность вскочить на любого коня и помчаться навстречу ветру... "Чтобы бил наотмашь и насквозь", — тихо договорила девушка.

— Необычное умозаключение, — немного растерянно пробормотал Наоэ.

— Ну вот... Я же говорила, что тебе это покажется глупым...

— Разве я так сказал? Просто необычно, — возразил Наоэ, прижав девушку к себе ещё крепче.

Наоэ спрятал лицо в серебристых волосах, наслаждаясь тонким ароматом. Потом легонько прикоснулся губами к виску девушки.

— Спой для меня, — тихо попросил он.

— И что для тебя спеть? — улыбнулась Кири, скосив на него тёмно-зелёные мерцающие глаза.

— Что пожелаешь, только не переводи...

— Но тогда ты ничего не поймёшь, — возразила девушка, удивлённо распахнув глаза.

— Я попробую.

— Тебе же хуже, — вздохнула Кири и задумалась.

Она прикрыла глаза, немного посидела неподвижно, а потом негромко запела:

— Я не верил, что я мертв,

Я слышал брань и плачь,

Видел, как над телом

Там, внизу, шаманил старый врач.

Я плыл в черной пустоте,

Я обретал покой.

Свет в конце тоннеля,

Как магнит, тянул к себе дух мой...

Не хочешь — не верь мне!

Свет был ярче тысяч солнц.

Я понял — это Бог!

Не бездушный идол,

А живой, сверкающий поток.

Свет заставил вспомнить всех,

С кем дрался и грешил,

Он заставил вспомнить

Каждый шаг бунтующей души...

Не хочешь — не верь мне!

Я не хочу той пустоты!

Я не хочу той чистоты!

Я не хочу той высоты!

Я не прошел всего пути!

Я не хочу той высоты!

Я не хочу той чистоты!

Я не хочу той пустоты!

Нет!

Я звал друга, но никто

Не слышал голос мой!

Я рванул сквозь стены,

Но никто не бросился за мной!

Там, внизу, горел асфальт

От сбитых с неба звезд.

Мне хотелось ветра,

Чтобы бил наотмашь и насквозь.

Не хочешь — не верь мне! (Ария — Не хочешь — не верь мне)

Наоэ молча слушал её голос. Волшебный голос... В этом голосе притаились горечь и одиночество. А ещё там была сталь... Нежелание сдаваться... Упорство и воля... И стремление к свободе...